попить «Ангельского Пунша»…
— Я тебе скажу, я чего! — заявил Саня, а потом и вовсе заорал. — Ты мерзкая, болтливая, трусливая и занудливая скотина! Про пальму ты всё врёшь! Давай, мля, занимайся своими кошками, а меня не трогай! Меня уже достал долбанный помощник с долбанными линзами на долбанной роже! И мне плевать, кто тобой владеет и куда тебя владеет! Ещё раз меня затронешь, и тобой уже никто и никуда не будет владеть! Ясно!?
Лев сжался в круглый комок. Жёлтые глаза бегали, мелкие зубки стучали.
— Угу, ясно… — лев изогнулся и бросился к ангелам у дверей замка. Запрыгал там и плаксиво запел:
— Не, вы слышали, ребята!? Настоящий маньяк и псих! Как быстрей отправить его в ад, не в курсе?..
Великаны молча стояли с огненными мечами наперевес. А Лёва продолжал скулёж:
— Придурок хочет меня убить! Я только глянул на его рожу, сразу понял — профессиональный цареубийца! Наверно, он убивал моих братьев на земле и продавал их шкуры!
Не добившись помощи или хотя бы сочувствия у стражников, лев поскакал за угол дворца.
— Благодарю, чадо! — нежданно сказал архангел.
— Обращайся, — перевёл дух воришка. Ручки дрожали, а головка мутилась. Но настроение стало светлым. Всплеск эндорфинов наполняет позитивом по самые гланды.
— Однако мой совет поторопиться, открыть Дверь и выйти наружу! — со значением предостерёг архангел. — Ты молодец, чадушко, но ссориться с Теобальдусом опасно. Он побежал за своим поваром, а повар сделает из тебя котлету.
— Да похрен, хоть ростбифом пугайте, — усмехнулись Санькины эндорфины.
Карманник повернул ручку, и потянул на себя дубовую Дверь.
50. Конская обида
Парочка вышла за ворота. Тяжеленная дубовая Дверь закрылась за путниками бесшумно.
— Чудесно! Прелестно! Аве! — парочка на минутку задержалась. Гавриил всегда тут отдыхал, любуясь видами, а Сидоркин впервые наслаждался таким природным великолепием.
Прямо уходила дорога, выложенная ровными каменными плитами. По её сторонам располагались одинаковые, двухэтажные голубые домики. К каждому домику вела плиточная дорожка. Пространство между дорожками были засажены декоративным кустарником и пальмами. Пейзаж окутывала лёгкая, туманная дымка, поэтому он казался нереалистичным. Главная дорога и домики простирались до самого горизонта. Конечно, вид потрясал своей гениальной простотой и красотой! Отельная зона «Небеса», состоящая из миллионов отелей!
Санёк глянул вправо — туда уходила дорожка из каменных плит, которая заканчивалась большой каменной площадкой. По площадке бродил Конь рыжей масти, один-одинёшенек.
— О, есть свободный Конь! Не отставай, чадо.
Архангел заспешил по дорожке. Карманник прогулочным шагом попёрся за проводником. На полпути Гавриил вдруг встал.
— Какой номер у твоей гостиницы?
— Не помню… На, смотри, — Сидоркин достал бумагу и сунул гиду.
— Я не умею читать, — погрустнел Гавриил.
Издержки вредной работы. Или издержки мозга? Такому можно только посочувствовать, что ворик и сделал.
— Мои соболезнования, — подмигнул Саня. Он развернул бумажку, приблизил к глазам, вгляделся. — Номер четыреста пятьдесят шесть.
— Чтоо? Таких номеров здесь нет.
По ходу дедуля уже спит. Хотя… Саня вновь заглянул в листок. Три цифры, и ни хрена больше нет. Прочёл по слогам:
— Четыре, пять, шесть… чё, блин, непонятно?
— Так бы и молвил сразу, — облегчённо выдохнул гид. — Четыре, пять, шесть. Отлично, за мной!
— Мля, чё за хрень? — в своей манере удивлялся Сидоркин, спеша за гидом. — А есть разница? Четыреста пятьдесят шесть… четыре, пять, шесть…
Где-то рядом заиграл «Вальс». Плавный, нежный, мелодичный…
Архангел снова встал, задрал белую хламиду, влез в карман тёплых шерстяных брюк и вытащил сотовый «кнопочный» телефон. Нажал кнопку, сказал раздражённо:
— Я весь внимание… Когда?..
Трубка рассказала нечто такое, от чего личико старца исказилось неподдельным негодованием.
— Послушай, Святой Патрик! Я только что разделался с душой, а душа была проблемная, грешная!.. Я очень устал и хочу спать. — Гавриил мучительно скривился. — Я знаю, что люди имеют обыкновение умирать. Но я только что… Здоровье не купишь!.. И тебе того же, — архангел отключился. По щекам и подбородку пробежали морщинки, оставляя на коже еле заметный след.
— Эт ты про меня?.. — воришка смотрел выжидающе, чуть усмехаясь.
— Угу, начальство… ты извини, если что-то не так, — повинился Гавриил. Строгие очи осветила слабая ясная улыбка.
Убогих не прощают, а их жалеют. Но вслух Сидоркин лишь согласно покивал.
— Похоже, чадо, тебе придётся самому добираться, — сказал Гавриил. — У меня срочный полёт на землю. Сегодня в Американских Штатах казнят Весёлого Роджера, надо успеть до вечера. Значит так… подойдёшь к Коню, скажешь номер гостиницы, и он довезёт до порога.
— Тоже разговаривает? — спросил карманник для проформы.
— Нет, но всё понимает. Удачи, мне пора! — архангел повернулся и вознамерился уйти.
Шанс хорош лишь горячим, в крайнем случае, тёплым.
— Постой, чувак! — Сидоркин крепко схватил деда за рукав. — Ты можешь звякнуть Иисусу?! Надо донести ему очень и очень важную вещь! Либо дай номерок, сам наберу…
— У Иисуса нет телефона, — просто ответил Гавриил.
— Ну, свяжись как-нить с ним! Пожалуйста, твою мать! Делюга не терпит отлагательств!
— Чадо, ты просишь о невозможном, — увещевательным тоном стал рассказывать дед. — Поверь, я бы помог тебе с радостью, но Иисус сегодня утром улетел на землю. Видишь ли, — старичок подпустил в голос пафоса, — каждый год, на Пасху, Иисус отправляется на землю по личному делу. Суть не знает никто, но Господин не нарушает традицию уж две тысячи лет…
— Я знаю, — перебил Саня. — И даже знаю, по какому делу!
Самодовольно погылиться не получилось. Архангел не стал лить восхищённые оды, и не стал просить поделиться эксклюзивной информацией. А молвил торопливо:
— Чадушко, я б с удовольствием насладился твоим рассказом. Я любопытен, как всякий старик. Но… чёртов маньяк на электрическом стуле ждать не будет. Звиняй… в другой раз… — гид засеменил по дорожке назад к ограде замка. — Прощай, чадо!..
Аллилуйя, чувак. Карманник зябко поёжился. Крикнул вслед:
— Эй, ты не понял ни черта! Да ну тебя… Кажись, ада мне не избежать! Брррр!
* * *
Карманник несмело приблизился к Коню, амунированному по всем правилам. Уздечка, удила, поводья… только почему-то седла не было.
Конь покосился красным глазом.
— Слышь, лошадь. Меня нужно отвезти в гостиницу четыреста пят… то есть, в гостиницу номер четыре, пять, шесть, — сказал карманник, стоя в метре от лошадиной морды.
— Иго-го-го! — возмутился Конь и демонстративно повернулся задом.
— Ты чего, мля? — не въехал Санёк. — Как понимаю, ты — местное такси, которое обязано меня отвезти… И вот не надо показывать мне жопу! — начал заводиться Сидоркин. — Могу и наподдать…
Воришка снова встал против лошадиной морды, рассерженно пялясь.
— Иго-го-го! — заржал Конь, поднял переднее копыто и ткнул им себя в район брюха.
— Хм. Чего?
Явные жесты доходили как-то туго.
Конь настойчиво показывал копытом куда-то под живот. Затем поставил ногу, махнул мордой.
— Ну, лады, — Саня всё-таки зашёл сбоку, сунул любопытный нос под брюхо. — Чего ты мне хочешь показать?..
Вдруг лицо ворика приняло озадаченное выражение, он выпрямился и… рассмеялся.
— Намекаешь, что ты Конь?
Намёки и факты — это несовместимые вещи. Как говорят на Небесах… Конь чинно кивнул.
— Каюсь! — карманник прижал руку к сердцу. — Прости, брат, я был не прав!
Конь опустился на передние ноги, приседая. Саня вскочил на спину, крепко обхватив рыжую гриву.
Без седла было очень не удобно. Однако Саня первый раз занимался такими скачками, и удобство седла вряд ли бы распробовал. Он поёрзал, усаживаясь поудобней, погладил за конским ушком и шепнул:
— Потише скачи, не то мои причиндалы отобьёшь!
Конь выпрямился, побежал по площадке и… вдруг взлетел. Без крыльев и хвоста. Просто побежал и просто взлетел.
Инерция толкнула Саню назад, держась за поводья и стиснув ноги по бокам живого самолёта, он выровнял положение тела. Конь воспарил на сто метров, и из угла взлёта перешёл в горизонтальное положение. Сидоркин, морщась от ветра, заглянул вниз. Увидел дорогу из каменных плит и палисаднички между голубыми
